Джудит О`Брайен - Алая роза Тюдоров

– Можно сказать, что принял.

– Правда? Ну тогда ответь, будешь продавать свое дело? Тебе предлагают целую кучу денег. То есть я имею в виду, что не так уж часто международные монополии ломают копья, чтобы выкупить какую-то авиалинию…

– Смею тебя уверить, что не часто. – Он выгнул дугой бровь и с вызовом улыбнулся. – Но ни одна авиакомпания не может похвастаться тем, что ее самолетный парк состоит исключительно из винтовых самолетов военного и довоенного производства.

– Оттого-то все и сходят с ума! Нет, Кит, твоя идея в самом деле великолепна – старые самолеты, довоенные интерьеры, стюардессы в длинных юбках по моде того времени. Я уже не говорю о джазе и радиопередачах, которые транслируют на салон через наушники. Ну и конечно, журналы, а главное – фильмы тридцатых – сороковых годов, которые можно посмотреть в полете.

– Ш-ш-ш! – Он поднес указательный палец к губам. – Только не рассказывай мне, чем кончится «Касабланка». Каждый раз, когда я пытаюсь досмотреть картину до конца, меня отвлекает какой-нибудь телефонный звонок.

– Это тебе не из «Бритиш эйруэйз» звонят? С предложением удвоить, к примеру, сумму, которую они ассигновали на приобретение твоей авиакомпании? Ты ведь пока ничего не сказал мне, Кит. Ты продаешь или нет?

Он с минуту помолчал и пошевелил больным плечом, которое в сырую погоду всегда начинало ныть.

– Знаешь, Дини, я думал-думал и пришел к выводу, что мне не хочется продавать свое дело. Мне слишком нравится управлять своим собственным самолетом. Я собираюсь летать и дальше – по крайней мере в обозримом будущем. Но здесь, в Англии, меня душат налоги, поэтому нечего и думать о расширении дела. Так вот, я подумываю о том, чтобы перебраться в Соединенные Штаты.

– Неужели? – Дини едва не вскрикнула от удивления.

– Ну надо же мне найти местечко, где приземлиться. К примеру у вас, в южных штатах. Разумеется, поначалу не все пойдет гладко, но мы знавали времена и похуже, верно? Я подумываю прикупить участок земли где-нибудь в пригороде Нэшвилла…

Дини не дала ему закончить – она приникла ртом к его губам. Черный плащ, который служил им укрытием, упал на землю. Снова, как всегда когда они были вместе, весь остальной мир отодвинулся, съежился и стал куда менее реальным, чем их поцелуй. В этот момент существовало только одно – они вместе, они держат друг друга в объятиях.

– Кхе-кхе, – послышался чей-то робкий кашель.

Не отрываясь от мягких губ Дини, Кит, однако, перевел взгляд и увидел краснолицего садовника, укрывавшегося под большим черным зонтом.

– Извините, сэр, – негромко произнес тот, – то есть я хочу сказать, и мадам. Парк и замок закрываются. Мне кажется, вам пора идти и скинуть поскорее мокрую одежду.

Дини засмеялась и тоже посмотрела на садовника. Тот покраснел:

– Я, видите ли, имел в виду совсем другое.

– Не волнуйтесь, мы сейчас уйдем, – заверил Кит.

Судя по всему, садовник вовсе не собирался отступать, не заручившись более вескими гарантиями. Кит сжал плечо Дини и нагнулся за плащом.

– Приезжайте сюда, когда начнут цвести деревья, – сказал садовник, чтобы хоть как-нибудь заполнить паузу. – В это время здесь поистине чудесно. Прямо-таки волшебный вид, вот что.

Дини улыбнулась краешками губ.

– Мы знаем, – прошептала она и взяла Кита под руку. – Вид и в самом деле волшебный.

Вдвоем они двинулись к автомобильной стоянке, причем сопровождавший их садовник держал над их головами зонт и рассуждал о флоре и фауне Хемптон-Корта.

Кит и Дини молчали. Как бы прекрасен ни был сад в весеннем цветении, окружавший волшебный дворец Хемптон-Корт, эти двое знали наверняка: самое большое волшебство на свете – любовь.

Примечания автора

Живая изгородь в Хемптон-Корте появилась только во времена короля Вильгельма и королевы Марии, то есть спустя полтора века после описываемых событий. Тем не менее аналогичный живой лабиринт в замке Анны Болейн Хевер-Кастл существовал на самом деле уже в эпоху Генриха VIII. Вполне вероятно, что именно в этом лабиринте молодой и пылкий Генрих ухаживал за Анной, которая через несколько лет встретила на плахе свою ужасную судьбу. Впрочем, об этом знали только он и она.

Анне Клевской так и не удалось снова побывать в своем разлюбезном Клеве. Зато с момента развода она проживала во дворце Ричмонд и ежегодно получала громадное содержание, равное тысяче фунтов. Генрих одарил ее титулом «достопочтенной сестры» и подарил имение Бетчингли, равно как и пресловутый Хевер-Кастл, принадлежавший в свое время Анне Болейн. По этой причине брат Анны Клевской, герцог Клевский, изволил заметить:

– Рад, что бедствия сестры ограничились только разводом.

Анна стала при дворе кем-то вроде законодательницы мод, статус чрезвычайно обеспеченной женщины позволил ей в полной мере наслаждаться свободой. Анна так и не вышла замуж вторично, но она до самой смерти поддерживала приятельские отношения с Генрихом и его дочерью Марией.

И еще: после развода с Анной Клевской король неожиданно для всех вверил ее заботам свою младшую дочь – рыжеволосую принцессу Елизавету.